Развожусь с мужем

Во всем виновата Алинка, так и запишем. Человека в возрасте за 30 при наличии обычной внешности и буйного нрава угораздило сначала развестись, потом скоропостижно стать счастливой. Мы с девочками проверяли: Алинка похорошела не на почве отчая ния - развод правда её окрылил...
В кафе повисло тягостное молчание. Щебетала только новоявленная вероотступница, ей же принадлежала чашка с пахучим кофе, а в нём - страшно подумать! - ликёр и мороженое. Мы, замужние и постигшие смысл жизни, пили воду с ломтиками лимона и Алинкину кровь -сами понимаете, счастливые подруги однозначно заслуживают кровопуска­ние, хотя бы словесное.

- Как ты решилась? - сурово осудила Лазарева. Семь лет в браке, двое детей, «чёрный пояс» по мясным запе­канкам.
- Не знаю, - глупо хихикнула сияющая Алинка, - просто в один момент по­думала: «Ну что это за жизнь? Кручусь как белка в колесе, третий месяц хочу френч-педикюр, да всё некогда. Так и жизнь пройдёт, а я ничего не успею».
- Ну и как? Сделала педикюр? - окатила убийственной иронией Лазарева.
- Ага, - улыбнулась разведёнка, - хотите покажу?
- Не надо! - грянул хор наших голо­сов, когда рехнувшаяся женщина попыталась снять сапог.
Допивали лимонную воду молча, Алинка вошла в раж и заказала десерт со взбитыми сливками - вообще с катушек слетел человек. Это же калории!
- Что теперь думаешь делать? - трагически молвила Эля Свиридова. Девять лет в браке, специалист по выявлению мужских измен, профессиональный ликвидатор соперниц.

Наверное, Алинка должна была про­ясниться взглядом, осознать содеянное, зарыдать и убежать, по пути вырывая пучки волос со своей бедовой головы... Но преступница даже пирожное не прожевала, огорошила с набитым ртом:
- Теперь хочу на курсы вождения, роман с фитнес-инструктором, красную юбку-карандаш и селективные духи - знаете, которые стоят как шуба!..
Расходились молча. Наши ряды по­несли потери. Развод подруги - это ещё можно пережить, бывало. Искреннюю радость - нет, такое не прощают. Когда у тебя остались те же мясные запеканки, неуправляемые дети и неиссякаемые соперницы, все в бюстах и гитарных бёдрах.
Я - так вообще растерялась. Зачем Алинке зимой французский педикюр, кто его видит?

- А что у нас на ужин? - заглянул в сковородку муж. Причём сделал это через моё плечо: я у плиты, он заходит с тыла и озирает «полигон испытаний». Странно, почему его «дислокация» стала раздражать именно сейчас?
- Котлеты свиные, - ответила как можно спокойнее.
- А фарш покупной или сама крутила? - сварливо уточнил супруг.
- Купила. Когда мне мясо-то перекручивать, Ты же знаешь, я работаю и воспитываю дочь.
- Это плохо, покупной - жирный, у меня от таких котлет изжога, - захныкал муж.
- Жив будешь, - сделала я одиночный выстрел.
- Не буду, - попытался сорваться в истерику глава семейства. - Знаешь, как болит живот после них? Между прочим мама к моему приходу всегда готовит телячьи котлеты на пару. И картофельное пюре без масла, но с молоком. А ты вечно занята. Ишь, дочку воспитывает. Что её воспитывать, уже вон какая вымахала!..
Я отложила в сторону деревянную ло­патку, пригасила огонь и... разрядила в обжору всю обойму.
Ужинали в одиночестве, каждый в своей комнате. Дочка недоумевала, но, пользуясь бесконтрольностью, отводила душу на вафельном торте и чае со сгущёнкой.
Ближе к ночи позвонила Свиридова, без предисловий глухо спросила: «Я вот подумала... Может, мне тоже развестись? Так надоело вечно бояться, что мой козлик ускачет, осматривать его пиджаки и стирать зубы в порошок, если найдётся волосок или чужими духами пахнет». Я мрачно рассмеялась: «Свиридова, тебе грозит всего лишь паранойя на почве ревности. А вот меня может затянуть в мясорубку, если останусь с этим проглотом...»

Следующее заседание клуба профессиональных жён состоялось без Алинки. Её приглашали как консультанта по пост­разводному счастью, но нахалка вероломно отправилась прыгать с парашютом. В компании нового друга. Вот как она снами обошлась...
На столике расположились коробка конфет, шоколадка с миндалём, батончи­ки с нугой, креманки мороженого, пара бутылок игристого - картина женского апокалипсиса.
- Наконец-то в кухню буду заходить только за обезжиренным йогуртом, - про­пела Лазарева и хищно выгрызла мин­даль из шоколадки.
- А я буду ложиться вовремя, не буду ждать благоверного за полночь, - поддакнула Свиридова.
, - А я найду время на фитнес, йогу и перестану тратить бешеные деньги на резиновые перчатки. Девочки, это же ужас нечеловеческий! У меня постоянно горы посуды в раковине, прямо с порога надеваю перчатки и драю! - игристое ударило мне в голову.
- Ну за развод?! -Ура!

Через неделю мы с мужем сидели на кухне. Тезисно обозначу свою позицию: «Я так больше не могу. Твои носки повсюду. Мясорубка - зло. Котлеты у меня уже вот где. Хочу шубу. Ты храпишь. Нет времени ни на что. Сколько можно? Не помогаешь. У других мужья как мужья. А ты...» Супруг был столь же многословен: «Поживу у мамы».
В первый вечер благословенной свободы я вымыла голову и даже сделала маску для волос. Почувствовав преображение, накрасила ногти бордовым лаком. Разглядывала руки, растопырив пальцы, и пыталась совладать с крепнущей фатальностью: роковая женщина с кровавыми ногтями - это вам не мама в котлетном чаду. Дочь опасливо наблюдала из своей комнаты и, кажется, по телефону докладывала обстановку папе.
Во второй вечер оседлала велотренажёр, который годами служил вешалкой для одежды.
Крутила педали и болтала по телефону со Свиридовой, которая - во даёт! - уже переписывалась онлайн с каким-то суперменом.
Третий вечер закончился катастрофой: на «автомате» купила фарш и порывалась налепить хотя бы фрикаделек. Лазарева сказала, ничего страшного, остаточные явления супружеской зависимости.

В выходные смотрела концерт популярного исполнителя. Он пел о любви, об искренности свидетельствовали брови «подковками», большой крест в камнях на груди и сочетания местоимений «ты и я», «мне тебя», «себе - тебе», «от тебя - ко мне», «я с тобой»... Расчувствовалась и решила, что вот такой спутник мне нужен. Чтобы песни посвящал про рассветы и туманы, моря и океаны. Чтобы обещал погибнуть без моей любви или хотя бы порвать концертный пиджак. Чтобы просил не котлеты с пюре, а пообещал никогда не бросить...
Когда камера повернула в зрительный зал, охватила оторопь: десятки, сотни моих ровесниц. Все без кольца на правом безымянном, несут охапки цветов и надежду на взаимность. Певец устало принимает, явно устал от славы - и женщин.
Боже... Неужели после развода и я стану отслеживать гастрольный график исполнителя, чтобы за бешеные деньги пострадать, глядя на «женскую мечту»?

Вторая неделя борьбы за свободу началась трагически. Супермен Свиридовой, с которым она бурно романилась в интернет-переписке и предвкушала встречу, оказался женатым. Причём этот факт Свиридова узнала от его жены, которая заодно пообещала Эльке неопасную, но унизительную расправу. Свиридова настолько удивилась, что описала конфуз законному мужу. Супруг гомерически хохотал и выдал странный совет: «Не умеешь - не берись». А потом подарил серёжки с си­ними камушками, видимо, угнетал великодушием.
Лазарева перевела семью с мясных запеканок на йогурты и капустные салаты. Всё шло гладко, но идиллию нарушил младший сын: сказал школьному психологу, что их семья голодает. При таком раскладе Лазарева находится под неусыпным наблюдением родственников и школьных педагогов.
Я... А что я? Оказывается, в холодное время года педикюр нужен для настроения и тренировки, чтобы рука с кисточкой не дрожала и клякс не было. Хм... И ради этого Алинка развелась?

Месяц порознь. Увидев меня на ули­це, свекровь перешла на другую сторону и посылала оттуда лучи презрения. Наверное, от зависти: без мужа и котлет я похудела. Правда, беда пришла откуда не ждали, вероломная дочь усомнилась в моём родительском авторитете и теперь все жизненные вопросы обсуждает с папой.
Лазарева, реабилитируясь за йогурты и салаты, вместе с семьёй налегала на человеческую еду, и вот результат - плюс три кило, минус пара юбок и джинсы из гардероба. Вот она, слабость характера, и супружество: сначала у тебя отбирают свободу питания, потом - личные вещи.
Свиридова оказалась меркантильной, придумала, что с мужем у них сно­ва медовый месяц, думаю, дело в серёжках с синими камушками. Её супруг усилил влияние, подарив Эльке кольцо.
И только я гордо несу над головой знамя борьбы. За право женщины на пе­дикюр среди зимы и свободу от котлет. Иногда звонит муж, осторожно и мягко спрашивает: «Как дела?» Таким голосом обычно разговаривают с больными родственниками, когда нужно сообщить какую-то гадость, но нет уверенности, достаточно ли хворый окреп.

Опять нарвалась на концерт муж­чины-мечты. Теперь уже другого, с во­сточными корнями и волосатой грудью из ворота шёлковой рубашки. Певец с библейским именем горевал: «Боже мой, мы с тобой совсем чужие...», делал это правдиво, с южным акцентом, бродя по сцене в красных мокасинах. Женщины в зрительном зале опять как на подбор - без обручальных колец, в отчаянии и с букетами роз. Голову даю на отсечение - все в разводе. Батюшки, этого ещё не хватало. Покупать розы и дарить мужчине с утеплённой грудью.
На очередное заседание клуба разведённо-замужних явились только я, Лазарева и Алинка.
- Я выхожу замуж, - хихикнула Алинка.
- Ну желаю счастья - и за это до дна, - мрачно сказала я и открыла иг­ристое. Даже обсуждать не хочу, меня окружают предатели.
- Мне не надо, - Лазарева суетливо накрыла бокал ладошкой. Мы с Алинкой изумлённо подняли брови, и тут прозвучало:
- В общем, девочки, оказывается, я не просто так поправилась. У нас будет ребёнок. Третий.

А ведь всё хорошо. Если в первую половину субботы заняться заготовкой фарша впрок, жить можно. Муж самозабвенно перекручивает мясо, раскладывает порциями в пакеты и отправляет в морозилку. Оставшиеся полтора выходных можно потратить на что угодно: магазины, кино, возлежание на диване, перевешивание вещей на велотренажёре, болтовню по телефону с подругами (Лазарева вот-вот родит, Эля Свиридова вернулась из Таиланда, Алинка получила-таки права). Когда совсем-совсем нечего делать, я затеваю возню с педикюром - с красными ноготками жарить котлеты веселее.